Бытовая коррупция в России

Минэкономразвития России совместно с Общероссийским общественным фондом «Общественное мнение» подготовило доклад о состоянии бытовой коррупции в Российской Федерации. Доклад основывался на данных, полученных в ходе проведения общефедерального социологического опроса в рамках Национальной стратегии противодействия коррупции и Национального плана противодействия коррупции на 2010–2011гг. Одна из задач этого исследования – выявление коррупции на местном и региональном уровнях.

Исследования, направленные на выявление уровня коррупции, начали проводиться регулярно с конца 80-х годов прошлого века. Стимулом к этому послужило начало транзитных процессов во многих восточноевропейских странах после распада СССР. Коррупция рассматривалась как одно из препятствий модернизации и одновременно как следствие переходных процессов.

Инициаторами внедрения специализированных социологических исследований коррупции стали международные финансовые организации: Всемирный банк, Международный валютный фонд, Европейский банк реконструкции и развития.

Со временем были созданы международные рейтинги коррупции, с помощью которых разным странам по единой шкале приписываются значения уровня коррупции. Какие бы обоснованные претензии к качеству этих рейтингов ни предъявлялись, их появление имело большое значение: они позволили значительно продвинуться в изучении коррупции как явления с помощью эконометрических методов; они использовались для определения инвестиционных рейтингов различных стран; в некоторых странах они стимулировали противодействие коррупции.

Недостатками индексов коррупции исследователи считают то, что, во-первых, такое сложное явление, как коррупция, пытаются охарактеризовать одним числовым показателем, а, во-вторых, в процессе исследования обобщаются оценочные суждения респондентов.

Как показывают углублённые исследования, на суждения граждан об уровне коррупции существенно влияет отношение населения к власти. Чем выше доверие населения к власти, тем ниже оценка уровня коррупции, и наоборот. Поэтому конечный результат построения таких индексов всегда содержит существенную компоненту отношения к власти (и к ситуации в стране в целом). Например, в течение 2000–2005 гг. все международные индексы показывали падение уровня коррупции в Российской Федерации, в то время как фактически отмечался его рост. Не исключено, что сейчас в нашей стране наблюдается тот же эффект, но действующий в противоположную сторону.

В настоящий момент наибольшее число исследований, посвящённых изучению коррупции, сконцентрировано в области экономики и социологии. В экономике можно выделить следующие направления: построение математико-экономических моделей коррупции (модели равновесия, динамические модели и т.п.); эконометрические исследования (изучение эмпирических зависимостей между уровнем коррупции и другими характеристиками); институциональные исследования (институциональные причины коррупции, коррупция как дефект принципал-агентских отношений и т.п.). В рамках социологии проводится классификация различных видов коррупции; коррупция изучается как специфическая разновидность социальных отношений; проводятся измерения уровня и структуры коррупции.

В основном применяются такие методы измерения коррупции, как социологические опросы, экспертные оценки и интегральные оценки, выставляемые на основании агрегирования результатов рейтингов коррупционности, предлагаемых различными организациями (самый известный пример – индекс восприятия коррупции, предлагаемый международной общественной организацией Тransparency International).

Практика исследования коррупции убедительно показала, что оценки уровня коррупции чрезвычайно сильно зависят от доверия к оцениваемым объектам (страны, регионы, органы власти). Этот эффект не очень существен при построении рейтингов коррупции, когда оцениваются объекты (к примеру – страны), отношение к которым достаточно стабильно. Если же отношение не стабильно, если оно меняется, меняются и оценки уровня коррупции.

Различные международные исследования по оценке уровня деловой коррупции в Российской Федерации в период с 2000 по 2009г. выявили тенденцию к уменьшению уровня коррупции в промежуток с 2000 по 2005г. и последующий рост этого уровня.

Интересно, что, согласно правоприменительной практике и статистическим данным, предоставленным российскими правоохранительными органами, а также данным социологических исследований, проведённых в России, с 2001 по 2005г. уровень деловой коррупции в России рос.

В целях исполнения поручения Президента РФ от 14 марта 2010г. № Пр-670 Минэкономразвития России провело социологическое исследование, направленное на определение уровня коррупции среди всех социальных слоев населения. Опрос проводился с 7 по 20 октября 2010г. в 70 субъектах Российской Федерации. Суммарная доля жителей отобранных субъектов Российской Федерации составляла 94,5% от общего числа жителей Российской Федерации. В опросе участвовали граждане Российской Федерации в возрасте 18 лет и старше.

Проведённое исследование позволило описать и оценить масштабы бытовой коррупции в Российской Федерации с помощью набора взаимосвязанных индикаторов, предназначенных как для мониторинга коррупции в стране в целом, так и для сопоставления положения дел и динамики коррупционных процессов в различных регионах, а также в сферах взаимодействия граждан с органами публичной власти.

В процессе социологического опроса оценивались, в частности, следующие показатели.

Коррупционный охват – доля респондентов (%), заявивших, что при обращении в государственные учреждения или органы власти они хотя бы раз попадали в коррупционную ситуацию, т.е. в такую ситуацию, когда, по их ощущению, «возникала необходимость» прибегнуть к «неформальному вознаграждению, подарку, взятке» независимо от того, использовали ли они этот способ «стимулирования» контрагента. Показатель рассчитывается от числа респондентов, обращавшихся в государственные учреждения.

Согласно данным опроса, коррупционный охват сейчас составляет 51%, т.е. примерно половине граждан Российской Федерации, общавшихся с представителями государства, хотя бы раз доводилось делать выбор: вступать или не вступать в коррупционные отношения с последними.

Риск коррупции – доля респондентов (%), попавших в коррупционную ситуацию при последнем по времени взаимодействии с представителем государства. 29% от общего числа опрошенных граждан, посещавших государственные учреждения или органы власти, посчитали, что попали в коррупционную  ситуацию во время последнего своего посещения присутственных мест.

Готовность давать взятки – доля респондентов (%), давших взятку в последней по времени коррупционной ситуации. Этот показатель составляет 47%. То есть, согласно результатам опроса, взятки даются почти в половине случаев, в которых, по мнению респондентов, от них ожидается неформальное вознаграждение. Однако исследователи призывают учесть, что данный индикатор, скорее всего, «занижает» реальный масштаб явления. Вряд ли все участники опроса, дающие взятки, готовы признаваться в этом, ведь речь идёт о серьёзном, уголовно наказуемом правонарушении. Следует также иметь в виду, что респонденты субъективно интерпретировали ситуации, в которых им приходилось участвовать. В подобных случаях вполне вероятны разнонаправленные ошибки: в одних случаях поведение государственного служащего может быть ложно истолковано как ожидание вознаграждения, в других, напротив, такое ожидание может быть не замечено потенциальным получателем услуги. Тем не менее, динамика данного индикатора, по мнению исследователей, может с достаточно высокой степенью достоверности свидетельствовать о векторе развития бытовой коррупции. Интерпретируя значения этого индикатора, надо исходить из того, что фактически он характеризует нижний предел готовности давать взятки. Иначе говоря, опрос показывает, что не менее 47% россиян в соответствующей ситуации готовы дать взятку.

Интенсивность коррупции – среднее число взяток в год, приходящихся на одного взяткодателя. Согласно расчётам, произведённым на основе данных последнего опроса, это число составляет 0,761.

Средний размер взятки (руб.) – значение, получаемое усреднением размеров взяток без учёта заданного числа самых больших и самых мелких взяток. Рассчитанный таким образом средний размер взятки в 2010г. составил 5.285 руб.

Средний нормированный размер взятки (%) – средний размер взятки, отнесённый к величине среднегодового месячного подушевого дохода. Исходя из прогноза последнего показателя на 2010г., значение этого индикатора – 93%.

Среднегодовой коррупционный взнос (руб.) – среднегодовые затраты на взятки одного взяткодателя. Рассчитывается как произведение интенсивности коррупции на средний размер взятки и составляет 4.022 руб.

По наблюдениям интервьюеров, некоторые респонденты занижали суммы взяток; кроме того, респонденты, дававшие крупные взятки, очевидно, несколько чаще умалчивали о самом этом факте. Поэтому, вероятно, в действительности средний уровень взяток в 2010г. был несколько выше полученной величины.

Объём рынка бытовой коррупции (руб.) – сумма взяток, выплаченных гражданами за год. Согласно проведённым расчётам, в течение 2010г. граждане Российской Федерации заплатили в виде взяток не менее 164 млрд руб.

Нормированный объём рынка бытовой коррупции (%) – объём рынка бытовой коррупции, отнесённый к величине ВВП. В расчёте на объём ВВП 2009г. этот показатель составляет 0,42%.

Сравнение данных опроса россиян в 2010г. и данных, полученных в ходе аналогичных исследований в 2001 и 2005гг., показывает, что, несмотря на увеличение более чем в четыре раза среднего размера взятки и более чем в два раза (в рублёвом исчислении) объёма рынка бытовой коррупции, готовность дать взятку и интенсивность коррупции снизились в два раза, и в целом объём рынка бытовой коррупции имеет явные и устойчивые тенденции к «сжатию».

После 2005г. постоянно сокращается и риск коррупции, т.е. граждане Российской Федерации в настоящее время не только реже дают взятки, оказываясь в коррупционных ситуациях, но и реже в такие ситуации попадают. Исследователи считают, что в какой-то мере такая динамика обусловлена начавшейся антикоррупционной кампанией или, во всяком случае, постоянным присутствием соответствующей проблематики в публичном пространстве.

Следует признать, что атмосфера антикоррупционной кампании может влиять не только на поведение участников коррупционных сделок, но и на уровень откровенности респондентов социологического опроса.  Но даже если это так, исследователи считают, что нет оснований сомневаться в том, что зафиксированная нисходящая тенденция на рынке бытовой коррупции действительно развивается.

Ситуация с коррупцией сопоставлялась и в различных федеральных округах на основе обобщённого индекса уровня бытовой коррупции, который строится по четырём показателям: коррупционный охват; готовность давать взятку; интенсивность коррупции, средний размер взятки.

Наибольший масштаб коррупции отмечен в Южном федеральном округе. За ним следуют Северо-Кавказский и Центральный федеральные округа, где значения обобщённого индекса также существенно выше, нежели в остальных федеральных округах, которые, в свою очередь, отличаются друг от друга не столь сильно. При этом следует отметить, что за общими для федеральных округов значениями индекса скрываются сильнейшие межрегиональные контрасты.

При проведении социологического исследования, коррупционное поведение взяткодателей  рассматривалось в нескольких аспектах.

Прежде всего было отмечено, что практически половина давших взятку граждан Российской Федерации (49%) ещё до вступления в контакт с представителем публичной власти знали, что решение их проблемы предполагает неформальное вознаграждение. Данная интерпретация, безусловно, доминирует, что свидетельствует о высокой степени институционализации бытовой коррупции. Вместе с тем число дающих такой ответ постепенно снижается, тогда как доля ситуаций, когда инициатива принадлежит контрагенту (т.е., по существу, случаев прямого или завуалированного вымогательства), возрастает.

Одновременно растёт и доля ситуаций, когда взятка даётся представителю публичной власти за выполнение им своих регламентных обязанностей. По мнению исследователей, это принципиальный момент. Если потребитель услуги претендует на ускоренное решение своей проблемы, пытается добиться более внимательного, ответственного отношения к ней или стремится избежать определённых трудностей (что в ряде случаев может означать и попытку так или иначе обойти требования законодательства Российской Федерации), то инициатива вступления в коррупционные отношения с высокой степенью вероятности может принадлежать ему. В случае же если взятки даются за то, что непосредственно входит в служебные обязанности представителя публичной власти, инициатором, как правило, оказывается именно представитель публичной власти.

Подавляющее большинство респондентов, давших взятку (71%), констатировали, что действия представителей публичной власти после получения вознаграждения «значительно улучшились». Данный показатель за последние годы заметно вырос

По мнению исследователей, эти данные подтверждают сказанное выше об основных тенденциях эволюции бытовой коррупции в ситуации начавшейся антикоррупционной кампании или, по крайней мере, актуализации данной проблематики. Если количество взяток несколько уменьшается, но их размеры растут, если доля рутинных поборов, неизбежность которых для потребителя очевидна, снижается и это компенсируется усилением вымогательства со стороны представителей публичной власти, то растёт и заинтересованность последних в том, чтобы результат удовлетворил потребителя. Во-первых – из соображений безопасности, во-вторых – в целях закрепления и расширения подобной практики.

Ещё один аспект функционирования рынка коррупции связан со степенью информированности потенциальных взяткодателей о расценках на соответствующие «услуги». Чем выше такая информированность, тем более институционализированной является бытовая коррупция. И, напротив, чем больше в этом вопросе неопределённости (а следовательно, вероятности торга между заинтересованными сторонами или срыва коррупционных сделок), тем менее она институционализирована.

Результаты проведённого в 2010г. исследования свидетельствуют о высокой степени институционализации бытовой коррупции: две трети респондентов, давших взятку, достаточно чётко представляли, какие расходы им предстоят (32% респондентов величина взятки была «полностью ясна», 34% – «практически ясна»), треть респондентов пребывала в полном или частичном неведении (21% – «не очень ясна», 12% – «совсем не ясна»).

Важны также мотивы граждан Российской Федерации, отказывающихся в коррупционной ситуации от дачи взятки. Хотя во время проведения опроса нужно было выбрать один мотив, в реальности граждане Российской Федерации, как правило, руководствуются не одним соображением, а тем или иным сочетанием нескольких мотивов.

Среди причин отказа от дачи взятки доминируют три: 1) способность решить проблему без применения этого средства; 2) отсутствие финансовой возможности; 3) принципиальное неприятие коррупции.

Доля респондентов, указывающих на отсутствие финансовой возможности дать взятку, практически не меняется, что свидетельствует об адекватном «рыночном» поведении поставщиков коррупционных «услуг».

Обращает на себя внимание неуклонное снижение доли граждан Российской Федерации, ссылающихся на некомпетентность, неумение «договариваться» с взяткополучателями. Сегодня этот мотив в качестве основного называют лишь 9% отказавшихся от дачи взятки. По мнению исследователей, это, как и стабильность числа граждан, ссылающихся на отсутствие финансовой возможности дать взятку, лишний раз подтверждает вывод о высокой степени институционализации бытовой коррупции в нашей стране. Бытовая коррупция стала неотъемлемой частью повседневной жизни граждан Российской Федерации.

Примерно четверть респондентов от общего числа тех, кто не даёт взятки, объясняют это тем, что могут добиться решения проблемы иначе. Следует отметить, что респондентов, побывавших в коррупционной ситуации и не давших при этом взятки, отдельно спрашивали, удалось ли им решить те проблемы, которые привели их в государственные учреждения. Две трети таких респондентов (68%) ответили на данный вопрос утвердительно. Остальные 32% граждан сообщили, что отказались от попыток решить соответствующие проблемы.

По мнению исследователей, способность или неспособность решить ту или иную проблему без коррупционной сделки не зависит от мотивации отказа от дачи взятки. Так, треть респондентов, не давших взятки, объясняют это неприятием коррупционных сделок или по принципиальным соображениям (23%), или в силу брезгливости (11%). И эти показатели довольно стабильны.

Также необходимо обратить внимание на то, что всего 1% опрошенных ссылаются на страх наказания. Уровень латентности преступлений, связанный с коррупцией, настолько высок, что вероятность наказания за участие в коррупционной сделке представляется респондентам ничтожной.

Динамика изменения уровня коррупции в оценках граждан Российской Федерации

В ходе опроса была предпринята попытка выяснить, как, по ощущениям граждан Российской Федерации, меняются в последнее время масштабы коррупции в нашей стране. Респондентов просили отвечать на вопросы, исходя из собственного опыта, а также из опыта близких, знакомых, по рассказам окружающих. При этом было очевидно, что полностью исключить влияние информационного фона на формирование позиции респондента не удастся.

Значительная часть опрошенных (от 41 до 51%) отметила, что ситуация с коррупцией в соответствующей сфере за последние годы не изменилась. Многие респонденты (от 20 до 42%) затруднились с ответом, что можно частично объяснить тем, что не все могут судить по собственному опыту или опыту своего окружения о масштабах коррупции в тех или иных областях (к примеру, в дошкольных учреждениях или в сфере регистрации сделок с недвижимостью), с которыми дело не имели.

По мнению исследователей, в содержательном плане ответы «ситуация не изменилась» и «затрудняюсь ответить» в данном случае довольно близки: респондента спрашивают об изменениях в уровне коррупции; если он не видит оснований говорить ни о её росте, ни о снижении, у него остаётся выбор между этими вариантами ответа.

Наибольшего внимания заслуживают индикаторы роста коррупции для каждой «проблемной зоны», вычисляемые как разность долей респондентов, заявивших, что коррупции стало больше, и тех, кто считает, что коррупции стало меньше. По данным проведённого в 2010г. опроса, в большинстве случаев преобладает мнение о росте масштабов коррупции, особенно в системе высшего образования и органах, ответственных за безопасность дорожного движения.

Мнение о снижении уровня коррупции высказывалось по отношению к таким взаимосвязанным сферам, как оформление и перерасчёт пенсий и социальных выплат.

Респондентов спрашивали также об общем векторе изменения ситуации с коррупцией в муниципальных образованиях и регионах, где они проживают, а также в Российской Федерации в целом. Во всех случаях участники опроса чаще заявляют о росте коррупции, нежели о её снижении, причём мнение об её усилении в общероссийском масштабе распространено значительно шире, чем мнение о её росте в отдельных регионах.

Лишь в одном субъекте Российской Федерации – в Республике Мордовия – граждане Российской Федерации чаще заявляли о снижении уровня коррупции на региональном уровне. На другом полюсе –  Республика Дагестан, где мнение о переменах к худшему безоговорочно преобладает: 57% опрошенных заявили о росте коррупции в республике и только 5% – о её снижении.

В других регионах мнения распределились примерно поровну.

Исследовалась также степень осведомлённости российских граждан о предпринимаемых мерах по противодействию коррупции. Около 9% россиян постоянно следят за информацией по данному вопросу. Примерно 30% считают себя осведомлёнными, хотя и не проявляют к сообщениям об антикоррупционных мерах федеральных государственных органов власти повышенного внимания. Каждый пятый из опрошенных заявил о своём полном неведении о предпринимаемых властями мерах по борьбе с коррупцией.

40% из всех опрошенных граждан полагают, что органы власти мало делают в сфере противодействия коррупции. При этом 19% респондентов заявили, что органы власти вообще ничего не предпринимают в этом направлении.

Успешными признали антикоррупционные меры федеральных органов государственной власти 12% опрошенных, безуспешными – 42%.

Респондентов спрашивали также об антикоррупционной деятельности руководства высших исполнительных органов государственной власти их регионов – может ли и хочет ли руководство данного субъекта Российской Федерации эффективно бороться с коррупцией?

По мнению исследователей, утверждая, что руководство субъектов Российской Федерации хочет (или не хочет) противодействовать коррупции, респондент определённо выражает своё отношение именно к представителям публичной власти соответствующего субъекта Российской Федерации. Когда же он заявляет, что это руководство может (или не может) противостоять ей, его мнение неизбежно учитывает и иные факторы. Если гражданин Российской Федерации полагает, например, что эффективной борьбе с коррупцией препятствует несовершенство российского законодательства, те или иные проблемы отечественной правоохранительной системы или неразвитость правосознания в Российской Федерации, то он, скорее всего, отметит, что представители публичной власти субъектов Российской Федерации бороться с ней не могут, но фактически это мнение будет в очень малой степени характеризовать его представление об эффективности деятельности руководства субъектов Российской Федерации в данной сфере. То есть мнение о намерениях представителей публичной власти субъектов Российской Федерации в этой сфере является наиболее убедительным показателем.

Следует учитывать, что мнение о стремлениях руководства субъектов Российской Федерации бороться с коррупцией на подведомственной территории более эмоционально, чем мнение о способностях органов власти.

Примерно 29% граждан Российской Федерации в настоящее время полагают, что руководство их субъекта Российской Федерации стремится бороться с коррупцией, 59% – что оно к этому не стремится.

В наибольшей степени убеждены в антикоррупционной направленности политики руководства субъектов Российской Федерации население Ханты-Мансийского АО (50%), Республики Башкортостан (49%), Чувашской Республики (46%), Кемеровской области (45%), Краснодарского края (42%), Костромской (41%) и Калужской (40%) областей, республик Хакасия и Марий Эл (по 39%), Челябинской, Оренбургской областей и Еврейской АО (по 38%). Наиболее пессимистичны в этом вопросе жители Калининградской области: лишь 9% опрошенных считают, что органы власти субъекта намерены бороться с коррупцией. В Республике Мордовия этот показатель составляет 10%, в Камчатском крае – 11%.

Бытовая коррупция в различных сферах предоставления государственных услуг

По мнению исследователей, в разных сферах взаимодействия государства с гражданами коррупция распространяется неодинаково; различаются масштабы, векторы коррупционных процессов; формирующиеся коррупционные практики обладают той или иной спецификой.

Чаще всего граждане Российской Федерации оказываются в коррупционных ситуациях, когда имеют дело с автоинспекторами (риск коррупции – 52%), в дошкольных учреждениях (51%), в учреждениях высшей школы (46%).

Как выяснилось в результате опроса, большая часть коррупционных ситуаций, возникающих при контактах граждан Российской Федерации с автоинспекцией, разрешаются при посредстве взяток (69%). В абсолютном большинстве коррупционных ситуаций взятки дают также в вузах (55%) и в медицинских учреждениях (54%).

Что касается годового объёма «рынка» коррупционных «услуг», то здесь, как показывают результаты исследования, вне конкуренции сфера бесплатных медицинских услуг. Это может быть обусловлено, прежде всего, чрезвычайно высоким уровнем контактов граждан с системой здравоохранения (37%) в общем числе случаев их обращений в государственные учреждения. Второе место принадлежит автоинспекции. Третье место по суммарному объёму полученных взяток принадлежит сотрудникам высшей школы, четвёртое – сотрудникам милиции. И замыкает группу рынков с высоким годовым объёмом коррупции (пятое место) система дошкольных учреждений, которая по этому показателю почти втрое опережает занимающую следующее место судебную систему.

Следует отметить, что средний размер взяток в сфере здравоохранения наименьший (чуть более 2.000 руб.), а в системе высшей школы и при контактах с милицией наибольший – более 12.000 руб.

За последние пять лет весьма существенное снижение риска коррупции произошло в сфере призыва на военную службу (с 58 до 40%), при обращении в милицию (с 40 до 26%), в сфере здравоохранения (с 38 до 26%), при получении регистрации по месту жительства, паспортов и т.д. (с 33 до 23%). Довольно существенно сократился этот риск и применительно к обращениям в суд, при контактах с автоинспекцией, при регистрации сделок с недвижимостью и оформлении земельных участков.

При этом заметно (с 29 до 39%) риск коррупции вырос в сфере получения работы или продвижения по службе. Исследователи полагают, что это следствие обострения конкуренции за рабочие места.

Показатели готовности давать взятку снизились практически во всех сферах. Исключение составляет сфера пенсионных услуг (рост – с 17 до 35%). Исследователи предполагают, что это связано с достижением пенсионного возраста представителями того поколения, которое гораздо более знакомо с проявлением коррупции.

Общая сумма взяток, получаемых за год от граждан сотрудниками милиции, выросла с 2005 по 2010г. почти в 13 раз – с 1.265 млн. до 16.211 млн. руб.

При этом, как уже ранее отмечалось, в правоохранительных органах имеет место снижение риска коррупции (риск попасть в коррупционную ситуацию) – с 40 до 26%, а также снижается готовность россиян давать взятки сотрудникам милиции (с 55 до 28%).

Исследователи полагают, что это следствие того, что в последние годы федеральные органы государственной власти неоднократно и жёстко демонстрировали решимость бороться с коррупцией в правоохранительных органах, довольно многие коррупционеры из числа как высокопоставленных, так и рядовых сотрудников милиции были осуждены, СМИ постоянно уделяли и уделяют этой тематике повышенное внимание. Вероятно, антикоррупционная кампания приносит результаты – вымогать и получать взятки стало опаснее, и происходит это в милиции значительно реже – потенциальные взяткополучатели больше опасаются разоблачений и наказаний. Исходя из этого можно предположить, что сами коррупционные проявления стали в целом гораздо менее определёнными и настойчивыми, вместо требований всё чаще звучат намёки на желательность «благодарности» – и гражданам, соответственно, оказывается легче отказываться от дачи взяток. В целом интенсивность вымогательства снизилась. Но при этом значительно вырос средний размер взятки – с 930 руб. в 2005г. до 12.571 руб. в 2010г. Одновременно выросла «интенсивность коррупции»: остерегаясь вступать в коррупционные сделки с новыми потенциальными взяткодателями, сотрудники милиции, видимо, проявляют повышенный интерес к лицам ранее связанным с коррупционными проявлениями и чаще, чем раньше, обращаются к ним с предложениями, от которых трудно отказаться. Соответственно, наблюдается 13-кратный рост годового объёма рынка коррупции при сокращении числа граждан Российской Федерации, участвующих в коррупционных отношениях на этом рынке. Причём следует учесть, что помимо описанной причинно-следственной связи здесь прослеживается и иная: при многократном росте размеров взяток многие из тех, кто, обращаясь в милицию, при прежнем уровне взяток более активно их предлагали, сейчас не располагают соответствующими средствами.

В четыре раза (до 13.838 млн. руб.) вырос объём рынка коррупции в дошкольных учреждениях, и произошло это также на фоне очень сильного снижения количества дающих взятки в коррупционных ситуациях (с 68 до 42%). Механизм тут во многом схожий, но дополнительным фактором, стимулировавшим рост данного рынка, стал усилившийся дефицит мест в дошкольных учреждениях в ряде регионов страны. Средний размер взятки на этом рынке вырос в 4,5 раза.

Объём рынка коррупции, связанный с обращениями в автоинспекцию, вырос более чем втрое, в сфере медицинских услуг – вдвое. При этом отмечается незначительный рост среднего размера взятки. Сегодня, например, обращение в автоинспекцию может «обойтись» в среднем в пять раз дешевле, чем обращение «за помощью и защитой» в ряд подразделений милиции. В 2005г., к примеру, средний уровень взятки и там, и там был одинаковым.

Значительно снизились объёмы рынков коррупции в сфере оформления прав на жилплощадь (в 3,1 раза), земельные участки (в 4,3 раза), в средней школе (в 2,3 раза), при регистрации сделок с недвижимостью (в 2,2 раза), при обращениях к судебной системе (в 1,8 раз) и т.д.

С поправкой на инфляцию можно говорить о ещё более значительном сокращении объёмов соответствующих рынков. Но также можно предположить, что с развитием рынка посреднических услуг для этих сфер коррупционные схемы воспроизводятся через посредников, и граждане всего лишь не участвуют в таких отношениях напрямую.

Самое впечатляющее сокращение объёма коррупционного рынка наблюдается в сфере призыва на военную службу – в 7,2 раза. При этом средний размер взятки за последние пять лет изменился несильно.

Исследователи полагают, что люди стали намного реже обращаться в военкоматы по соответствующим вопросам и, следовательно, реже попадать в коррупционные ситуации при обращении в эти учреждения. Всё это, по-видимому, является следствием как институциональных изменений в данной сфере, так и специальных усилий по противодействию коррупции.

Бытовая коррупция: межрегиональные различия

Очень велики межрегиональные различия по таким параметрам, как коррупционный охват, риск коррупции, готовность давать взятку.

Если, например, в Курганской и Томской областях, а также в Еврейской АО в коррупционную ситуацию доводилось попадать каждому четвёртому жителю этих субъектов Российской Федерации (коррупционный охват – 25%), то в Санкт-Петербурге такой опыт имеет большинство жителей – коррупционный охват 58%. Показатель риска коррупции колеблется в интервале от 14% (Вологодская область) до 58% (Республика Дагестан), а готовности давать взятки – от 27% (Республика Карелия) до 70% (Краснодарский край).

Исследования выявили ряд российских регионов, заслуживающих особого внимания.

Тверская область, например, относится к числу регионов с самым низким коррупционным охватом (26%), но при этом занимает пятое место по риску коррупции (48%) и третье по готовности давать взятку (64%). Довольно низкий коррупционный охват (три четверти жителей не припоминают, чтобы им доводилось попадать в коррупционные ситуации) свидетельствует о том, что в повседневной жизни населения региона коррупционные проявления имеют относительно небольшую роль. В то же время доля попадающих в такие ситуации при последнем по времени взаимодействии с представителями публичной власти оказывается исключительно высокой, равно как и доля тех, кто именно при этих последних контактах давал взятки.

Показатель готовности давать взятку весьма высок ещё в двух субъектах Российской Федерации из числа тех, где коррупционный охват низок, – в Республике Башкортостан и Пермском крае. Но однозначно трактовать это как симптом значительного роста бытовой коррупции едва ли следует, поскольку риск коррупции здесь низок.

Встречаются и прямо противоположные тенденции. Так, в Липецкой и Калужской областях при весьма высоком коррупционном охвате сравнительно низки показатели готовности давать взятку, причём в Липецкой области это имеет место ещё и на фоне высокого риска коррупции. Не считая это тенденцией снижения коррупции, можно предположить, что в этих регионах опыт попадания в коррупционные ситуации имеют очень многие, но доля плативших взятки в последней по времени такой ситуации невелика. Отметим, что в Санкт-Петербурге, с наивысшим показателем по коррупционному охвату в России, показатель риска коррупции практически равен среднему по Российской Федерации, что также может свидетельствовать, по мнению исследователей, о некотором снижении интенсивности коррупции.

Два субъекта Российской Федерации – Курганская и Кировская области – по всем трём приведённым параметрам оказались в числе наименее подверженных коррупции. Противоположным примером в этом плане следует отметить Воронежскую область – единственный субъект Российской Федерации, вошедший в десятку наиболее коррумпированных по всем трём критериям.

Исследования показали, что Российскую Федерацию можно разделить на две зоны. Первая зона, которая  тянется с северо-запада страны в восточном направлении в Сибирь, – эта зона сравнительно невысокой бытовой коррупции. Вторая зона, где бытовая коррупция имеет заметное развитие, охватывает центральную часть и юг Российской Федерации. Подобная закономерность наблюдалась и раньше, в 2002г., и может иметь  несколько объяснений.

В частности, существует гипотеза, согласно которой уровень коррупции сравнительно низок там, где де-факто не было крепостного права (по крайней мере, барщинной системы) и, соответственно, формировался тип людей с более развитым чувством собственного достоинства. Есть и другое мнение: повышенный, по сравнению с соседями, уровень коррупции характерен для территорий, заселённых сравнительно поздно и в некотором смысле искусственно, в частности – в результате переселения под управлением государства. Таковыми являются Дальний Восток (заселённый позднее Сибири), Санкт-Петербург, Калининградская область, Мурманская область. Правда, перечисленные субъекты Российской Федерации отличаются наличием крупных портов, что также может быть коррупциогенным фактором.

Как бы то ни было, заметные различия по уровню коррупции территорий России нуждаются в более детальном изучении. Эти различия, как нетрудно предположить, обусловлены и культурно-историческими традициями субъектов Российской Федерации, и их социально-экономическим своеобразием, и особенностями региональных политических режимов. Отсюда следует, что антикоррупционная стратегия может быть эффективной лишь в случае её адаптации к региональной дифференциации.

При изучении так называемого нормированного рынка бытовой коррупции выявились регионы, где отмечен рост уровня коррупции за последние восемь лет, и те, где уровень коррупции имеет тенденцию к понижению.

Падение показателей уровня бытовой коррупции отмечены в Республике Башкортостан, Санкт-Петербурге, Ростовской области, Свердловской области, Хабаровскому крае, Москве, Алтайском крае, Новгородской области. Рост уровня бытовой коррупции был отмечен в Омской, Кемеровской, Челябинской, Воронежской, Амурской, Рязанской областях и Ставропольском крае.

Данные о динамике уровня бытовой коррупции, полученные в ходе опросов граждан, не поддаются точному анализу и не могут считаться полностью корректными, так как очень многие факторы не были учтены в ходе опросов.

Например, выделение Республики Башкортостан по показателям снижения уровня коррупции, можно объяснить, в том числе, и недавней сменой руководителя данного субъекта Российской Федерации. Подобные явления несомненно способны оказывать воздействие на представителей публичной власти и на некоторое время частично устранять коррупционные проявления даже в сфере бытовой коррупции.

В связи с этим исследователи заинтересовались влиянием смены руководителя субъекта Российской Федерации на динамику коррупции. Была введена переменная – год избрания (назначения) на пост действующего руководителя субъекта Российской Федерации, которая сопоставлялась с динамикой уровня коррупции в данном субъекте.

Исследователи отметили следующую статистическую закономерность: если руководитель субъекта Российской Федерации недавно занял свой пост, то в соответствующем субъекте Российской Федерации коррупция может расти, быть стабильной или уменьшаться. Если же руководитель субъекта Российской Федерации занимает свой пост давно, то уменьшения уровня коррупции не наблюдалось. Это, однако, не означает, что подобное абсолютно исключено. Просто не наблюдалось.

Оценки гражданами коррумпированности органов государственной власти Российской Федерации и иных институтов

Респондентам в рамках исследования предлагалось не только рассказывать о собственном коррупционном опыте, но и оценивать коррупцию с различных точек зрения. В частности, их просили оценить коррумпированность государственных и негосударственных институтов.

В результате анализа полученных ответов были выведены индикаторы оценки коррумпированности того или иного института.

Перевес позитивных оценок ( «данный институт – честный») над негативными ( «данный институт – нечестный») наблюдается, главным образом, когда речь идёт о религиозных либо общественных организациях (женских, ветеранских, экологических, правозащитных и т.д.). Среди органов государственной власти и государственных учреждений в зоне относительного доверия (соответствующий институт чаще считается «честным», чем «нечестным») оказались только службы занятости и социальные учреждения, т.е. от имени государства оказывающие помощь прежде всего пенсионерам и малоимущим. Относительное доверие граждане испытывают и к «государственным банкам», хотя треть опрошенных испытывают недоверие к структурообразующим звеньям банковской системы.

В оценках спецслужб (ФСБ России и др.) наблюдается полное равновесие: треть граждан считают их честными, не поражёнными коррупцией, треть – коррумпированными.

Исследователи обратили внимание на весьма значительную дифференциацию мнений граждан в оценке  коррупционности высших органов государственной власти России: Администрация Президента РФ и Правительство РФ воспринимаются достаточно позитивно, а престиж депутатов Государственной Думы РФ катастрофически низок – их россияне считают даже более коррумпированными, чем органы государственной власти субъектов Российской Федерации.

В России на сегодняшний момент нет ни одного субъекта Российской Федерации, органы государственной власти которого большинство населения считали бы скорее честными, свободными от коррупции, нежели коррумпированными.

Репутация Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ относительно высока (33% респондентов считают их «честными»), то нижестоящие суды оцениваются гражданами Российской Федерации как «нечестные». По мнению исследователей, здесь проявляется та же тенденция, что и в оценке институтов исполнительной и законодательной властей: граждане Российской Федерации считают более коррумпированными те органы публичной власти, которые ближе к ним, с которыми они чаще взаимодействуют, и менее коррумпированными те, с которыми они практически никогда не взаимодействуют. Эта зависимость отсутствует лишь применительно к депутатам Государственной Думы РФ.

Наиболее коррумпированными институтами граждане Российской Федерации считают правоохранительные органы, особенно ГИБДД. Касательно ГИБДД в некоторых субъектах Российской Федерации почти 90% опрошенных признали ГИБДД «нечестной».

Как считают ряд исследователей,  применительно к этим институтам, мнение граждан Российской Федерации, которое формируется из их повседневного опыта, попадает в резонанс с информацией, которую они получают из местных и центральных СМИ.

Данные проведённых опросов показывают, что оценки коррумпированности тех или иных институтов очень мало варьируются от одной социальной группы к другой. Прослеживаются лишь определённые зависимости: военнослужащие и сотрудники правоохранительных органов реже, чем прочие, считают «нечестными» армию и милицию, предприниматели – частный бизнес и т. д.

Оценки уровня коррумпированности институтов выявлялись и в ходе ранее проведённых исследований в 2001 и 2005гг. Анализ полученных данных в сравнении с опросом 2010г. показывает, что иерархия «честных» и «нечестных» довольно стабильна. Респонденты за последние годы стали несколько благосклоннее оценивать Правительство РФ и Администрацию Президента РФ и, напротив, чаще сообщать о коррумпированности средних школ, вузов, медицинских учреждений.

Существенно улучшилась за последние десять лет репутация частного бизнеса. Исследователи предполагают, что динамика мнений о «честности» бизнеса следует за экономической динамикой, и нынешнее падение оценок «честности» в значительной мере является следствием экономического кризиса.

Во время социологического опроса 2010г. россиян также спросили о распространённости коррупции в различных сферах в их городе (селе). При этом исследователи сопоставили ответы с результатами, которые были получены на основе анализа коррупционных проявлений в различных сферах.

Выяснилось, что мнение граждан об уровне коррупции в той или иной сфере и их оценка коррумпированности этих сфер, полученная на основе анализа их личного опыта взаимодействия с этими учреждениями, схожи. Исключение составляют сферы ЖКХ, здравоохранения и судебная система – граждане «переоценивают» коррумпированность жилищно-коммунальных служб и учреждений здравоохранения и «недооценивают» коррумпированность судебной системы.

Мнения респондентов об интенсивности коррупции существенно варьировались от субъекта Российской Федерации к субъекту. По мнению исследователей, на оценку респондентами уровня коррупции в конкретных ситуациях, помимо их собственного практического опыта, влияют и такие факторы, как отношение к руководителям субъектов Российской Федерации, общее мнение о динамики коррупции и т.д. Жители разных субъектов Российской Федерации руководствуются разными критериями оценки коррупции на тех или иных отраслевых «рынках». Мнение населения субъекта Российской Федерации с очень высоким уровнем бытовой коррупции о коррумпированности различных сфер их жизни и мнение населения субъекта Российской Федерации, в минимальной степени коррумпированного, существенно различаются, так как у них разный опыт, разные представления о коррупционных проявлениях.

Например, Санкт-Петербург по обобщённому индексу бытовой коррупции входит в группу с наиболее высоким уровнем коррупции. Но население считает уровень коррумпированности отраслевых «рынков» своего города наименьшим среди других субъектов Российской Федерации. Это противоречие, по мнению исследователей, говорит о чрезвычайно высокой степени институционализации коррупции, а также о том, что в мерах по противодействию коррупции в Санкт-Петербурге в настоящее время сложно рассчитывать на активную поддержку горожан, так как они не склонны считать ситуацию угрожающей.

С другой стороны – Ярославская область, которая по обобщённому индексу бытовой коррупции принадлежит к субъектам Российской Федерации с самым низким уровнем коррупции, а по рейтингу оценки уровня коррупции жителями данного субъекта – к самым неблагополучным. Здесь при сравнительно низких показателях реальной коррупции обнаруживается и довольно сильное противодействие ей: население даже эту достаточно невысокую коррупцию воспринимает как серьёзную проблему. Следовательно, здесь гораздо больше шансов добиться успехов в антикоррупционной деятельности.

Выводы и предложения

Результаты исследования свидетельствуют о высокой степени институционализации бытовой коррупции. Вместе с тем бытовая коррупция эволюционирует под влиянием изменений в социально-экономической ситуации (как на общероссийском уровне, так и в субъектах Российской Федерации), в том числе под влиянием реализации антикоррупционной политики в Российской Федерации.

По мнению исследователей, основная тенденция в эволюции коррупции состоит, с одной стороны, в сокращении числа коррупционных проявлений, когда от потенциального получателя государственной услуги требуется или ожидается взятка, и в снижении готовности граждан Российской Федерации, попадающих в такие ситуации, эти взятки давать, а с другой – в росте размеров взяток, связанном со снижением уровня коррупционной активности. Такая динамика представляет собой типичную реакцию «рынка» коррупции на повышение опасности коррупционной деятельности.

Особенно резкий рост размера взяток в сравнении с 2005г. зафиксирован в дошкольных учреждениях, вузах, при обращении в милицию. В вузах при этом фиксируется уменьшение годового коррупционного оборота, что связано, скорее всего, с введением единого государственного экзамена. В то же время коррупционные доходы милиции и ГИБДД, напротив, существенно выросли.

Исследование позволило выявить отчётливые тенденции географической локализации субъектов Российской Федерации с разным уровнем коррупции. Субъекты Российской Федерации с низким уровнем бытовой коррупции располагаются на северо-западе страны, на Урале и в Сибири, с высоким – сосредоточены в основном в центре и на юге европейской части Российской Федерации.

Учитывая масштабные различия в уровне, структуре и динамике бытовой коррупции в субъектах Российской Федерации, антикоррупционная политика Российской Федерации должна разрабатываться и проводиться с учётом специфики субъектов Российской Федерации.

По мнению исследователей, антикоррупционная политика должна дифференцированно подходить не только к субъектам Российской Федерации, но и к отдельным сферам, где гражданам Российской Федерации предоставляются государственные услуги.

Для сфер взаимодействия государственных структур и граждан, которые имеют повышенные коррупционные риски, должны разрабатываться специальные антикоррупционные программы, связанные с программами повышения эффективности государственного управления.

Исследователи, проводившие в 2010г. по инициативе Минэкономразвития России социологический опрос, считают, что антикоррупционное сознание граждан Российской Федерации, как следует из результатов исследования, снижает их уровень подверженности коррупции. Поэтому в рамках антикоррупционной политики необходимо уделять внимание мерам по формированию соответствующего антикоррупционного сознания. Такие меры могут, в частности, заключаться в следующем:

– проведение исследований, направленных на выявление последствий коррупции, и распространение полученных данных в доступной форме (пример: вклад коррупции в конечную цену товаров и услуг);

– распространение в различных формах сведений о позитивном опыте антикоррупционного поведения и позитивного опыта противодействия коррупции, как отечественного, так и зарубежного (выработка нетерпимого отношения к коррупции);

– разработка и внедрение курсов по антикоррупционной политике в вузах на факультетах, обучающих по специальностям: государственное и муниципальное управление, право, экономика, социология, политология, менеджмент.

Исследователи также отметили, что в ходе социологического опроса некоторые респонденты опасались обсуждать тему коррупции. Это выражалось в отказах от участия в опросе на данную тему, в нежелании отдельных респондентов рассказывать о личном коррупционном опыте, называть реальную сумму взятки (взятка либо занижалась, либо её величина вообще не указывалась). Граждане Российской Федерации также опасались откровенно отвечать на вопросы о коррумпированности муниципальных органов власти; особенно это характерно для небольших населённых пунктов. Все это не только затрудняло проведение исследования, но и снижало точность полученных данных.

Как считают исследователи, грамотная информационная кампания в средствах массовой информации и  неформальная заинтересованность органов публичной власти в результатах социологических исследований снизит недоверие россиян к власти, поможет гражданам Российской Федерации ощутить свою роль как партнёров государства в деле устранения негативных последствий нынешней практики предоставления государственных услуг.